Взамен политики

Сели обедать.
Глава семьи, отставной капитан, с обвисшими, словно мокрыми усами и круглыми,
удивленными глазами, озирался по сторонам с таким видом, точно его только что
вытащили из воды и он еще не может прийти в себя. Впрочем, это был его обычный вид,
и никто из семьи не смущался этим.
Посмотрев с немым изумлением на жену, на дочь, на жильца, нанимавшего у них комнату
с обедом и керосином, заткнул салфетку за воротник и спросил:
- А где же Петька?
- Бог их знает, где они валандаются, - отвечала жена. - В гимназию палкой не
выгонишь, а домой калачом не заманишь. Балует где-нибудь с мальчишками.
Жилец усмехнулся и вставил слово:
- Верно, все политика. Разные там митинги. Куда взрослые, туда и они.
- Э нет, миленький мой, - выпучил глаза капитан. - С этим делом, слава Богу,
покончено. Никаких разговоров, никакой трескотни. Кончено-с. Теперь нужно делом
заниматься, а не языком трепать. Конечно, я теперь в отставке, но и я не сижу без дела.
Вот придумаю какое-нибудь изобретение, возьму патент и продам, к стыду России, куда-
нибудь за границу.
- А что же вы изволите изобретать?
- Да еще наверное не знаю. Что-нибудь да изобрету. Господи, мало ли еще вещей не
изобретено! Ну, например, скажет, изобрету какую-нибудь машинку, чтобы каждое утро, в
полженный час, аккуратно меня будила. Покрутил с вечера ручку, а уж она сама и
разбудит. А?
- Папочка, - сказала дочь, - да ведь это просто будильник.
Капитан удивился и замолчал.
- Да, вы действительно правы, - тактично заметил жилец. - От политики у нас всех в
голове трезвон шел. Теперь чувствуешь, как мысль отдыхает.
В комнату влетел краснощекий третьеклассник гимназист, чмокнул на ходу щеку матери и
громко закричал:
- Скажите: отчего гимн-азия, а не гимн-африка.
- Господи, помилуй! С ума сошел! Где тебя носит! Чего к обеду опаздываешь? Вон и суп
холодный.
- Не хочу супу. Отчего не гимн-африка?
- Ну, давай тарелку: я тебе котлету положу.
- Отчего кот-лета, а не кошка-зима? - деловито спросил гимназист и подал тарелку.
- Его, верно, сегодня выпороли, - догадался отец.
- Отчего вы-пороли, а не мы-пороли? - запихивая в рот кусок хлеба, бормотал
гимназист.
- Нет, видели вы дурака? - возмущался удивленный капитан.
- Отчего бело-курый, а не черно-петухатый? - спросил гимназист, протягивая тарелку за
второй порцией.
- Что-о? Хоть бы отца с матерью постыдился?!..
- Петя, постой, Петя! - крикнула вдруг сестра. - Скажи, отчего говорят д-верь, а не
говорят д-сомневайся? А?
Гимназист на минуту задумался и, вскинув на сестру глаза, ответил:
- А отчего пан-талоны, а не хам-купоны!
Жилец захихикал.
- Хам-купоны... А вы не находите, Иван Степанович, что это занятно? Хам-купоны!..Но
капитан совсем растерялся.
- Сонечка! - жалобно сказал он жене. - Выгони этого... Петьку из-за стола! Прошу тебя,
ради меня.
- Да что ты, сам не можешь, что ли? Петя, слышишь? Папочка тебе приказывает выйти
из-за стола. Марш к себе, в комнату! Сладкого не получишь!
Гимназист надулся.
- Я ничего худого не делаю... у нас весь класс так говорит... Что ж, я один за всех
отдувайся!..
- Нечего, нечего! Сказано - иди вон. Не умеешь себя вести за столом, так и сиди у себя!
Гимназист встал, обдернул курточку и, втянув голову в плечи, пошел к двери.
Встретив горничную с блюдом миндального киселя, всхлипнул и, глотая слезы,
проговорил:
- Это подло - так относиться к родственникам... Я не виноват... Отчего вино-ват, а не
пиво-ват?!..
Несколько минут все молчали. Затем дочь сказала:
- Я могу сказать, отчего я вино-вата, а не пиво-хлопок.
- Ах, да уж перестань хоть ты-то! - замахала на нее мать. - Слава Богу: не маленькая...
Капитан молчал, двигал бровями, удивлялся и что-то шептал.
- Ха-ха! Это замечательно, - ликовал жилец. - А я тоже придумал: отчего живу-зем, а
не помер-зем. А? Это, понимаете, по-французски. Живузем. Значит "я вас люблю". Я
немножко знаю языки, то есть сколько каждому светскому человеку полагается. Конечно, я
не специалист-лингвист...
- Ха-ха-ха! - заливалась дочка. - А почему Дуб-ровин, а не осина-одинакова?..
Мать вдруг задумалась. Лицо у нее стало напряженное и внимательное, словно она к чему-
то прислушивалась.
- Постой, Сашенька! Постой минутку. Как это... Вот опять забыла...
Она смотрела на потолок и моргала глазами.
- Ах, да! Почему сатана... нет... почему дьявол... нет, не так!..
Капитан уставился на нее в ужасе.
- Чего ты лаешься?
- Постой! Постой! Не перебивай. Да! Почему говорят чертить, а не дьяволить?
- Ох, мама! Мама! Ха-ха-ха! А отчего "па-почка", а не...
- Пошла вон, Александра! Молчать! - крикнул капитан и выскочил из-за стола.

Жильцу долго не спалось. Он ворочался и все придумывал, что он завтра спросит.
Барышня вечером прислала ему с горничной две записочки. Одну в девять часов: "Отчего
обни-мать, а не обни-отец?" Другую - в одиннадцать: "Отчего руб-ашка, а не девяносто
девять копеек-ашка?"
На обе он ответил в подходящем тоне и теперь мучился, придумывая, чем бы угостить
барышню завтра.
- Отчего... отчего... - шептал он в полудремоте.
Вдруг кто-то тихо постучал в дверь.
Никто не ответил, но стук повторился.
Жилец встал, закулался в одеяло.
- Ай-ай! Что за шалости! - тихо смеялся он, отпирая двери, и вдруг отскочил назад.
Перед ним, еще вполне одетый, со свечой в руках стоял капитан. Удивленное лицо его
было бледно, и непривычная напряженная мысль сдвинула круглые брови.
- Виноват, - сказал он. - Я не буду беспокоить... Я на минутку... Я придумал...
- Что? Что? Изобретение? Неужели?
- Я придумал: отчего чер-нила, а чер-какой-нибудь другой реки? Нет... у меня как-то иначе... лучше выходило... А впрочем, виноват... Я, может быть, обеспокоил... Так - не
спалось, - заглянул на огонек...
Он криво усмехнулся, расшаркался и быстро удалился.

Итак, почему ге-ом-етрия, а не ге-ампер-етрия или ге-вольт-етрия?