В истории России большую роль всегда играла внутренняя колонизация, а массовая эмиграция занимала второе место. Однако нельзя сказать, что Россия совсем не знала эмиграции. Россия участвовала в великих межконтинентальных миграциях конца прошлого - начала нынешнего века. С 1861 по 1915 год из Российской империи выехало 4,3 миллиона человек, в том числе почти 2,6 миллиона - в первые 15 лет ХХ века. Две трети эмигрантов направлялись в США, а из числа выехавших в ХХ веке - около 80%. Правда, большая часть эмигрантов выезжала не из современной России, а из других частей бывшей империи, - Белоруссии, Украины, Прибалтики.

Существовала также и эмиграция из СССР. Она распадалась на три главных потока, называемые обычно "первой", "второй" и "третьей" эмиграцией. Эти потоки были обусловлены преимущественно политическими причинами. "Первый" и "второй" потоки - в основном вынужденные "волны" эмиграции периодов Первой мировой, Гражданской и Второй мировой войн, "третий" поток - добровольная, преимущественно "этническая" эмиграция времен холодной войны. Такое деление достаточно условно, т.к. потоки эмиграции не иссякали почти никогда, то ослабевая, то усиливаясь.

Сейчас из-за доступности многих ранее закрытых архивных фондов и их публикаций, ранее запрещенных, отсутствия политической цензуры создаются предпосылки для воспроизведения многой, скрытой ранее, исторической правды, ликвидации перекосов в общественном историческом сознании. Следует также отметить, что в некоторых современных публикациях проявляется стремление перейти от необузданной критики эмиграции к безудержному её восхвалению.

В начале 20-х годов ХХ века происходил процесс становления и политического самоопределения эмигрантских организаций, появляются широкие коалиционные союзы. Высший Монархический Совет был одним из таких союзов, который сформировался в ходе Рейхен-гальского съезда в Баварии в 1921 году по инициативе Н. Маркова. Эта организация имела своих представителей во многих странах мира. Вскоре в противовес монархистам в 1921 - 1924 годах создаётся Республиканско-Демократическое объединение российских эмигрантов, объединившее в своих рядах широкий политический спектр российских либерал-демократов от кадетов до правых эсеров и энесов во главе с П. Н. Милюковым.

Изменения во внутренней политике советской власти стали важнейшим фактором, стимулирующим политическую активность эмиграции. Переход к нэпу также вызвал немалые надежды и ожидания в среде российских эмигрантов.

Сам процесс политического становления российской эмиграции был обусловлен целым рядом факторов. Во время Гражданской войны, ставка всех противников большевистской власти делалась на весь офицерско-генеральский корпус бывшей царской армии. Пока у белых был шанс на победу, политические движения и партии, оппозиционные советам, объединились со всем движением, поддерживая его морально и материально. Но попытки свергнуть советскую власть вооружённым путём провалились, что заставило искать новые средства и методы борьбы. Вместе с этим увеличилось число эмигрантов, что активизировало создание и объединение их политических организаций.

Российская эмиграция была представительницей "другой", альтернативной России. Это было общество россиян, объединённых иными политическими идеалами, духовными ценностями, культурными традициями, нежели идейно-нравственные устои, укоренившиеся в ходе революции и Гражданской войны в Советской России. Общеизвестно что, В. И. Ленин говорил о полутора - двух миллионах соотечественников, "которые рассеялись по всем заграничным странам".

За деятельностью международной эмиграции внимательно следили в Советской России. В. И. Ленин, выступая на III съезде Коминтерна, говорил: "Теперь, после того, как мы отразили нападения международной контрреволюции, образовалась заграничная организация русской буржуазии и всех русских контрреволюционных партий... Почти в каждой стране они выпускают ежедневные газеты... имеют многочисленные связи с иностранными буржуазными элементами, т. е. получают достаточно денег, чтобы иметь свою печать; мы можем наблюдать за границей совместную работу всех без исключения наших прежних политических партий... Эти люди делают все возможные попытки, они ловко пользуются каждым случаем, чтобы в той или иной форме напасть на Советскую Россию и раздробить её. Было бы весьма поучительно... систематически проследить за важнейшими стремлениями, за важнейшими тактическими приемами, за важнейшими течениями этой русской контрреволюции... Эти контрреволюционные эмигранты очень осведомлены, великолепно организованы и хорошие стратеги...".

Политическая установка руководства страны была воспринята с полным пониманием советскими спецслужбами. В документированном письме ГПУ от 20 марта 1922 года, местным органам предписывалось усилить работу по наблюдению за контрреволюционным организациям как внутри страны, так и за ее пределами.

Насколько серьезна и велика была опасность для советского режима со стороны эмиграции? Правы ли были иностранные авторы, считающие, что "после поражения в Гражданской войне белогвардейцы не представляли значительной угрозы для большевистской власти, но в глазах Ленина эта угроза приобрела колоссальные размеры"? Бесспорно, русское зарубежье после окончания Гражданской войны таило в себе реальную и очень серьёзную угрозу для советского политического строя. Но угроза была многофакторной и складывалась из нескольких составляющих.

По данным ОГПУ в середине 1920-х годов распределение белоэмигрантов по странам выглядело следующим образом (в тысячах человек): Франция - 500 (в Париже - 160), Германия - 30 - 35, Сербия - 25 - 30, Болгария - 15, Польша - 25 - 30, Южная Америка - 15, Турция - 2,5 - 3, Румыния - 10, Греция - 10, Австрия - 1, Венгрия - 5, Австралия - 2, Чехословакия - 10, Данциг - 2 - 3, Бельгия - 10, английские колонии - 50, Прибалтийские страны - 50, Сирия, Палестина - 5, Финляндия - 5, Персия - 5, Италия - 5, Китай - 50, Канада - 50, Швеция, Норвегия-?, США - 30, Филиппины и другие острова - 50 /7/. Общее количество эмигрантов исчисляется, таким образом, примерно в один миллион человек. Цифра эта представляется весьма относительной из-за непрекращавшейся миграции россиян по странам Европы, Азии и Америки, процесса реэмиграции, а также в связи с тем, что миллионы бывших сограждан в результате революции, Первой мировой и Гражданской войн оказались гражданами сопредельных иностранных государств. Только в Польше по переписи 1920-х годов 5 миллионов 250 тысяч человек отнесли себя к русским (включая сюда малороссов и белорусов) /8/. С достаточной степенью уверенности можно говорить о том, что волею судеб несколько миллионов россиян оказалось за пределами Родины и что российская диаспора в мире в 1920 - 1930-е годы являлась одной из самых многолюдных.

Существование многочисленной и всё более организующейся эмиграции представляло немалую опасность для Республики Советов, так как будоражило мировое общественное мнение, рождало надежды и иллюзии у зарубежных недругов большевиков, являлось питательной средой для внутренней оппозиции в СССР. Это понимали и сами эмигранты. В 1924 году, выступая на митинге в Праге, один из лидеров группы РДО Б. Н. Евреинов заявлял: "В настоящее время весь центр тяжести контрреволюционной борьбы с советской властъю сводится к дискредитированию её перед иностранными державами и к раздуванию всяких сенсационных слухов о коммунистах и о СССР... Желательно эти слухи направлять в Россию в виде печатных сообщений, дабы, читая их, население верило, что это и есть настоящая, скрываемая от них истина" /9/.

Следует учитывать, что в эмиграции оказались люди, многие из которых принадлежали к эяите российской интеллигенции, чиновничества, офицерства, предпринимательства. Неприемлющие советский режим, обладающие авторитетом, прочными деловыми связями, вхожие в "высший свет" Запада, они имели возможность существенно влиять на мировое общественное мнение и мировую политику в отношении нашей страны. Особенно опасной деятельность российских эмигрантов в этом направлении являлась в условиях дипломатической и экономической блокаду СССР.

К числу факторов, представлявших собой серьёзную угрозу для советской власти, относилось и наличие в рядах российской эмиграции военных формирований, всегда готовых выступить против большевиков. Как свидетельствует генерал П. Н. Врангель, только с ним в 1920 году из Крыма ушло в изгнание 150000 человек. Половина из них были военнослужащие.

Но не все примкнули к "Союзу галлиполийцев", а затем к Российскому Общевоинскому союзу (РОВС). IV Управление штаба РККА в 1927 году доложило председателю Реввоенсовета К. Е. Ворошилову, начальнику штаба М. Н. Тухачевскому, а также руководителю ОГПУ о том, что численность военно-организованных белогвардейцев составляла: Югославия – 6 тыс., Польша – 2 тыс., Франция и Бельгия – 20 тыс., Болгария – 14 тыс., тыс., Китай – 8 тыс. В случае выступления белогвардейцы рассчитывали на помощь иностранных государств, а также на приток под их знамена недовольных политикой советской власти. В частности, вынашивая планы вторжения на территорию Дальнего Востока и Сибири, белогвардейцы считали, что "имеющегося в их распоряжении оружия на Дальнем Востоке хватит на 75000 человек" /12/. Разумеется, оценивая военный потенциал эмиграции, следует отметить его недостаточность для ведения широкомасштабной военной кампании против СССР. Однако вооружённые выступления белогвардейцев при определенных условиях могли бы стать детонатором новой гражданской войны.

Для большевиков были очень рискованными попытки эмиграции, а также ведение подпольной работы на территории Советского Союза. Съезд монархистов, который проходил в 1921 году в Рейхен-галле признал, что "главная работа сейчас должна быть перенесена в Россию, где должны быть раскинуты боевые организации и введена усиленная работа в Красной Армии". Члены съезда конкретизировали эту общую установку в конкретных задачах: 1) Создание объединённого руководящего центра, установление общей программы, тактики и изыскания средств на осуществление всего указанного. 2) Проведение работ в широких крестьянских массах, Красной Армии, посылка людей для этих целей и занятия руководящих должностей. 3) Создание вооружённой армии вне России.

Эмиграция довольно активно претворяла в жизнь свои принципы и идеи по развертыванию работы на территории Советской России. Вполне закономерным поэтому являлось пристальное внимание к эмиграции со стороны советских органов государственной безопасности, проводивших информационно-аналитическую работу в отношении их состава, численности, политических устремлений, стратегии и тактики деятельности. Руководство располагало практически всеми программными документами, отслеживало изменение настроений среди эмиграции, замыслы и практическую деятельность её признанных лидеров. Информационные обзоры и аналитические справки, хранящиеся в Центральном архиве ФСБ свидетельствуют о том, что высшее руководство страны было в курсе основных процессов, происходивших в эмиграционной среде.

Эмигрантская деятельность антисоветских центров и организаций была связана с происками спецслужб капиталистических государств против СССР. Сообщения агентуры ОГПУ содержат достаточно материалов о связях тех или иных эмигрантских организаций со спецслужбами Германии, Франции, Румынии, Англии и других стран. Как правило, в обмен на информацию, полученную из источников в СССР, они требовали субсидий. Проявлялась также и личная инициатива некоторых эмигрантов, становившихся платными агентами спецслужб. Такое отношение к сотрудничеству в среде эмиграции было далеко неоднозначным.

Советские спецслужбы, не ограничиваясь сбором информации, они активно пытались повлиять и, по возможности, подавить негативные процессы, протекающие в российской эмигрантской среде. Уже в начале 1920-х годов были предприняты усилия по разжиганию разногласий в стане монархистов за рубежом, стимулированию реэмиграции врангелевцев на Балканах. Секретно-Оперативным управлением, а также и другими органами госбезопасности, проводились операции целью которых было взятие под контроль и пресечение связей российского зарубежья с возможной оппозицией режиму внутри страны. Уже тогда на спецучете в местных органах контрразведки состояли лица, которые теоретически могли иметь связи с заграницей и принимать участие в антисоветской деятельности.

От сотрудников требовалось "максимум усилий приложить к организации секретного осведомления среди своего окружения". В связи с этим создавалась широкая сеть осведомителей и секретных сотрудников, использовался контроль за корреспонденцией и телефонными переговорами, а также наружное наблюдение. По данным ГПУ, только за ноябрь 1921 года было обнаружено пятнадцать белогвардейских организаций. Противостояние набирало темпы, и вскоре стали очевидными результаты проделанной работы.

1. ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 376. Л. 542 - 544.
2. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С.39 - 40.
3. ЦА ФСБ РФ. Ф. 66. Оп. 1-т. Д. 39. Л. 16.
4. . Эндрю К. и Гордиевский О. КГБ: История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. Nota Bene, 1992. С. 113.
5. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 39.
6. Ипполитов С. С., Карпенко С. В., Пивовар Е. И. Российская эмиграция в Контантинополе в начале 1920-х годов //Отечественная история. 1993. Э 5. С. 78.
7. ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 10. Д. 683. Л. 222.
8. Назаров М. В. Миссия русской эмиграции. М., 1994. С. 29.
9. ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 376. Л. 59.
10. Там же. Оп. 8. Д. 415. Л. 57.
11. Там же. Л. 71.
12. Там же. Л. 70.
13. Там же. Ф. 66. Оп. 1-т. Д. 39. Л. 11.
14. Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 434. Л. 145.
15. Там же. Оп. 6. Д. 376. Л. 232 - 233, 238; Д. 381. Л. 35.
16. Там же. Оп. 1. Д. 137. Л. 27; Д. 434. Л. 207.
17. Там же. Ф. 66. Оп. 1-т. Д. 39. Л. 16.
18. Там же. Л. 10.