Карл Линней в 1758 г. в книге "Система природы" впервые выделил вид "человек разумный". Быть может, титул Sapiens дан несколько поспешно, но начало систематизационным спорам было положено. Ученый отделил нас, людей разумных, от вида "человек ночной", т.е. обезьяна. При этом исследователь выделял в составе вида Homo Sapiens четыре расы. Э. Майр предложил сгруппировать всех древних предков в два вида: "люди прямоходящие" и "люди разумные (неандертальские и современные) " Антинеандертальская предубежденность проявляется у многих исследователей и до сих пор. Последняя черта под спорами, были ли неандертальцы нашими предками, подведена американским антропологом чешского происхождения Алешом Хрдличкой. Его аргументы в пользу утвердительного ответа стали классическими. Тем не менее, порою и теперь появляются сенсационные публикации, где люди разумные неандертальские объявляются тупиковой ветвью в развитии человечества. Якобы, параллельно с ними существовал вид предков современных людей разумных (пресапиенсов) , не имеющих ничего общего со сгорбленными и мычащими двуногими зверюгами. К счастью все сенсации благополучно переходят в разряд научных курьезов в скором времени после опубликования. Лишь немногие из них вообще удостаиваются научной критики и опровержения со стороны ведущих специалистов.

Перед исследователем, рассматривающим процесс превращения части неандертальского человечества в людей разумных, стоят следующие вопросы: где это произошло? как это произошло В советской науке было предложено делить весь процесс, приведший к возникновению современных людей и их общества, на три стадии:

1) Полное слияние человечества с природой. Стадия австралопитеков; Первый скачок: "обезьяна-обезьяночеловек"

2) Выделение человечества из природы посредством применения орудий труда. Стадия обезьянолюдей; Второй скачок: "обезьяночеловек-человек".

З) Развитая трудовая деятельность, переход к цивилизации. Стадия людей разумных .

Нетрудно увидеть смысловое основание такого разделения. В его основе лежит все та же логически порочная идея линейного "прогресса", ступенями которого служат качественные скачки. "Сегодня в клубе лекция кандидата наук Вялобуева-Франкенштейна "Дарвинизм против религии" с наглядной демонстрацией процесса очеловечивания обезьяны! Акт первый: "Обезьяна". Федор сидит у лектора под столом и талантливо ищется под мышками, бегая по сторонам ностальгическими глазами. Акт второй: "Человекообезьяна". Федор, держа в руках палку от метлы, бродит по эстраде, ища, что забить. Акт третий: "Обезьяночеловек". Федор под наблюдением пожарника разводит на железном противне небольшой костер, изображая при этом ужас и восторг одновременно. Акт четвертый: "Человека создал труд". Федор с испорченным отбойным молотком изображает первобытного кузнеца. Акт пятый: "Апофеоз". Федор садится за пианино и наигрывает "Турецкий марш".. Начало лекции в шесть часов, после лекции новый заграничный фильм "На последнем берегу" и танцы". Гораздо более обоснованным представляется другой подход, в котором имеет место единственное качественное преобразование системы. Оно совпадает с переходом от животных к людям, то есть со стадией австралопитеков. Наши австралопитековые предки начали отрыв от мира животных, хотя и не достигли мира людей. Эстафету подхватили люди умелые и люди прямоходящие. При этом осуществился переход вида как системы с биологического уровня на общественный. Происходили многочисленные мутационные изменения как элементов разного уровня (человеческих особей и стад) , так и структурных связей (взаимоотношения между особями) . Пока что биологические начала довлели над зарождающимися общественными. Инертность была огромной, движущие начала - слабыми. Этим и объясняется длительность начального периода очеловечивания.

Все последующие изменения - не что иное как количественные совершенствования: переход от биосоциальной структурной организации (шелль, ашель) к социобиологической (мустье и последующие времена) . У людей остались те же основные потребности, что и у животных: пища, сон, тепло, безопасность. Человечество в целом, как и любая система, должно потреблять, усваивать и перерабатывать вещество, информацию и энергию. Но способы удовлетворения потребностей человечества резко изменились. Пищу добывали при помощи орудий труда, также обеспечивали себя одеждой и жильем. Использовали огонь. В мустьерскую эпоху биологические и общественные начала в структуре человечества-системы уравновесились. Эффективность потребления и переработки информации-энергии-вещества стала несравненно выше. Биосфера начала сменяться ноосферой . Конечно, отбор по-прежнему действовал со слепой силой. Но главным принципом отбора стало выделение не особей, приспосабливающихся к среде, а групп, стремящихся, насколько возможно, приспособить среду к себе. Усовершенствовался звуковой способ обмена информацией, появились зачатки абстрактного мышления. Не случайно многие исследователи даже предлагали называть сообщества людей разумных неандертальских не стадами, а ордами или праобщинами.

Развитие неандертальского человечества как системы происходило из-за: накопления огромной массы хаотических разнонаправленных изменений в элементах и структуре, происходящих под внешним природным воздействием. При этом открывалось множество путей дальнейшего развития - утверждения и дальнейшего многократного повторения этих изменений во все время многотысячелетнего существования неандертальского человечества. При этом скорости необратимого развития системы и процессов внутри нее оказывались весьма разными для разных популяций неандертальцев.

Изменения в элементах системы неандертальского человечества были вызваны внешними силами, когда неандертальское человечество взаимодействовало с окружающей средой. Воздействие вызывало соответствующее противодействие. Организмы отдельных людей и организация стад приобретали новые качества. Естественно, эти качества появлялись совершенно беспорядочно и нецеленаправленно. Порой мутация оказывалась очень существенной. Порою - малой. Но в любом случае- необратимой. Встроенные в неандертальское общество, как и в любую систему, механизмы сохранения внутренней непротиворечивости, целостности и единства системы требовали противодействия, отторжения, устранения всего нового. В подавляющем большинстве случаев это было абсолютно оправдано хотя бы с точки зрения биологической статистики, поскольку почти все мутации носят деструктивный характер. Предохранительные механизмы неандертальских стад гасили мелкие перемены без особых затрат энергии. Но за десятки веков накапливалось все больше и больше изменений.

Если во внешней среде происходило сколько-нибудь существенное преображение, и среда оказывала сильное мутагенное воздействие на систему неандертальского человечества, в системе происходили не только изменения в элементах, но и соответственно им менялась структура. Неандертальское человечество постепенно, эволюционно совершенствовалось.

Правда, возможен и другой вариант - эволюция могла сжаться до короткого импульса, до революционного скачка. Однако, переход от разумного неандертальского человечества к разумному не следует считать, качественным, революционным прорывом. Разумеется, темпы развития поздненеандертальского человечества заметно ускорились, мутации стали многообразнее, системная устойчивость снизилась. Конечно, как по чрезвычайно сжатому времени перехода, так и по набору количественных показателей переход впечатляет. Но с точки зрения системного анализа это второстепенно. Главное в том, что переход стал завершающим этапом переструктурирования уже возникшей системы человеческого общества, начатого в шелльскую, ашельскую и мустьерскую эпохи. Это могло в равной степени привести как к гибели человечества, если бы накапливались системоразрушающие тенденции, так и к скачкообразному революционному переходу на другой уровень, если бы возобладали системоукрепляющие изменения. Будь неандертальское человечество единой массой, его ожидали бы выбор единственного пути - всеобщая гибель или общий прорыв на более высокий уровень.

И в данном случае вероятность удачи определялась эффектом подброшенной монеты. Либо - "орел" и шаг в будущее в новом качестве, либо - "решка" и тупик, застой и исчезновение.

К счастью, неандертальское население планеты не было монолитом. Как уже отмечалось, оно делилось, самое меньшее, на три локальных группы, в каждой из которых произошло деление на "классических" и "прогрессивных" неандертальцев. Все три локальных группы "перехлестывались" в районе так называемого Эдема. Это довольно обширная область Восточного Средиземноморья, соответствующая современным Турции, Закавказью, Ираку, Сирии и Ливану, Израилю и Северной Аравии. Именно там природа проложила довольно узкие пути для передвижений с материка на материк. Там с неизбежностью должны были сталкиваться вытесненные на северо-восток африканцы, сдвинувшиеся на запад азиаты, переместившиеся на юго-восток европейцы. Следовательно "... родиной Homo Sapiens был... достаточно ограниченный регион, откуда неоантропы впоследствии расселились по всей планете, уничтожив или асимилировав автохтонное население... Ближний Восток, где обитали так называемые "прогрессивные " неандертальцы и где зафиксированы весьма ранние следы культуры, во многом близкой верхнепалеолитической (навес Ябруд в Сирии, пещера Зуттиех в Израиле и другие". Именно там, в Эдеме в 1931 г. в пещере Схул на г. Кармель близ города Хайфа в Палестине впервые обнаружили костные останки, совершенно явно сочетавшие черты неандертальца и Homo Sapiens. Более подробный ответ на вопрос "где возникли люди разумные? " не входит в задачи данной работы.

"С середины шестидесятых годов для построения генеалогического древа отряда приматов, как и других групп живых существ стали использовать информацию, содержащуюся в макромолекулах белков и нуклеиновых кислот. А среди биомолекулярных методов систематики организмов особую популярность приобрело сегодня сравнительное изучение митохондриальных ДНК. Как известно, основная масса молекул нуклеиновой кислоты сосредоточена в клеточном ядре, но немного их имеется и в митохондриях. Считается, что они, митохондрии, наследуются исключительно по материнской линии. Обе эти особенности повышают их ценность для филогенетических исследований. И вот с начала восьмидесятых годов стало появляться все больше работ, в которых сравнивались последовательности нуклеотидов (многокомпонентные звенья цепи нуклеиновой кислоты) в митохондриальных ДНК разных групп приматов, в том числе и людей. Было установлено, сначала на небольшом количестве выборок из разных расовых групп, что различия в этих последовательностях у людей очень невелики гораздо меньше, чем у других видов живых существ. Это было истолковано американским биологом У. Брауном как свидетельство того, что в эволюционной истории человечества сравнительно недавно имело место явление, называемое генетиками "эффектом бутылочного горлышка". Суть в следующем: если в какой-то период существования данного вида численность его представителей резко сокращается до размеров небольшой популяции. насчитывающей десятки или даже лишь единицы особей, и если, затем, популяция все же не вымирает, а, наоборот, растет, для этого вида очень долго будет характерна весьма высокая степень генетической однородности, близкая к той, какая была у популяции-основателя" Трудно представить себе, что именно происходило в Эдеме и любая реконструкция будет лишь приблизительной. Это необходимо учитывать, знакомясь даже с наиболее обоснованной из гипотез, изложенной ниже.

В области Эдема сложилась чрезвычайно напряженная демографическая обстановка. Туда из всех сопредельных окраинных областей трех материков выдавливались стада классических и прогрессивных неандертальцев! Свободных пространств, пригодных для хозяйственного освоения не было. Это приводило к тому, что: -во-первых возникала чрезвычайно сильная конкуренция между группами. А конкуренция приводила к ужесточению отбора. Немногие стада прогрессивных неандертальцев с более совершенной структурой уцелевали, большинство исчезало. Требования к развитию общественных структур резко возросли. Только их совершенствование давало стаду шанс уцелеть.

Во-вторых, вероятно, в Эдеме впервые в тогдашнем мире стала разрушаться предельная замкнутость человеческих стад. Контакты между ними в подавляющем большинстве оставались враждебными. Один из неандертальских скелетов из Эс-Схул имеет следы страшного ранения. Деревянная рогатина пробила бедро, сокрушила головку кости и глубоко вонзилась в тазовую полость. И все-таки пусть даже враждебные контакты стали более частыми. Стало возникать слабое осознание того, что чужак является "врагом-чужим-злым", но принадлежащим к тому же типу, что и "мы-свои-друзья". Затем появилась возможность для вступления с чужими в некие невраждебные отношения - раздел хозяйственных зон, слияние групп или их пополнение остатками других стад, межстадные половые связи. Возможность обогащения генетического фонда резко возросла.

Почти совершенно определенно можно утверждать - в силу чисто случайных обстоятельств крайне небольшое число стад ближневосточных прогрессивных неандертальцев смогло прорваться сквозь узкое "бутылочное горлышко" отбора. Процесс саморазвития привел к тому, что один из элементов неандертальского человечества как системы сам стал системно организованным. И начал вырываться из структуры материнской системы, тем самым уничтожая, отменяя ее. Можно даже допустить, что численность совершивших прорыв на более высокий системный уровень была в самом деле совсем невелика - 4-5 стад (100-150 чел.) . Сейчас остается только гадать о причинах и конкретных формах генетического переворота, произошедшего за каких-нибудь 3-4 тыс. лет. Но, как бы ни было, переворот произошел. Ниже плеч организм наших предков практически не изменился. Зато череп претерпел существенные изменения. Объем головного мозга вырос незначительно, тогда как очертания черепной коробки стали близки к шаровидным. Это самый экономный способ "упаковки" мозговой ткани. Внутри черепной коробки стала разрастаться серая поверхность головного мозга, которая как раз служит основным хранилищем информации и средством мышления. Растущая поверхность съеживалась, укладывалась складками, извилинами. Возникающий новый вид человека разумного получал с биологической точки зрения гипертрофированный, ненормальный мозг.

При этом ускоренными темпами развивались лобные доли - хранилища и производители социально значимой информации. Именно в лобных долях осуществляется регулировка поведения, производится анализ общения с подобными себе. А для новой зарождающейся системы это было основное средство реализации колоссальных возможностей. Некоторые исследователи полагают, что мозг Homo Sapiens превосходил своими возможностями мозг неандертальца на два порядка!

При превращении небольшой неандертальской популяции в людей разумных как нельзя более ярко проявляется отход от чисто биологических норм. В данном случае человек выглядит ненормально мутировавшим животным, обреченным на гибель, если будет жить по биологическим законам. Случайные сочетания мутаций создали особь нового вида - элемент будущей общественной системы. Естественно, начали складываться новые структурные связи. Развитый головной мозг требовал постоянного притока и накопления информации, обмена ею. Выступающий подбородок, усовершенствованные гортань и небо позволили перейти к развитому способу речевой передачи самых разных сведений.

Дата появления людей разумных современного типа сразу стала притчей во языцех. С той поры, как было установлено, что переход от неандертальца к человеку разумному произошел приблизительно сорок тысяч лет назад, постоянно появляются ниспровергатели этого рубежа. Их заслуживающее лучшего применения упорство можно сравнить лишь с неуемным энтузиазмом искателей Атлантиды. Так, по мнению некоторых археологов находки из израильской пещеры Кафзех "нарушали порядок в их представлениях. Несмотря на свою несомненную связь с материальной неандертальской культурой - средним палеолитом, значительная часть костных останков по своему анатомическому строению была очень близка к неоантропам, то есть людям современного типа. Никаких неандертальских признаков многие кости не несли совершенно. И это казалось тем более странным, что в других пещерах Ближнего Востока (Амуд, Табун, Кебара, Шанидар) , где имелись среднепалеолитические культурные слои, им сопутствовали костные остатки именно неандертальцев. Лишь в пещере Схул картина отчасти напоминала ту же, что и в пещере Кафзех. Но, увы, очень долгое время хоть сколько-нибудь точный возраст костей в обеих пещерах установить было невозможно: археологический материал молчал, а старый добрый радиоактивный метод надежен в пределах ближайших к нам 40 000 лет". Конечно, появление человечества разумного невозможно датировать с точностью даже до века. Но с погрешностью в 3-5 тысячелетий (а такая погрешность для столь давней эпохи вполне допустима) датировка осуществима и в большинстве случаев оспорена быть не может. Бывают, конечно, курьезные примеры, чаще всего объясняемые погоней за сенсацией и применением ненадежных способов датировки. Так было, например, с отнесением советскими археологами примитивных каменных орудий из Якутии к временам австралопитеков и людей умелых. Несколько иначе обстояло дело с находками в долине р. Омо (Эфиопия) , где были обнаружены черепа, напоминающие череп современного человека и датированные 13О ООО лет и с останками из Кафзеха - французские физики (не историки!) во главе с А. Валлада датировали их 90-100 тыс. лет назад. Эфиопские и кафзефские находки фрагментарны. Их реконструкции весьма спорны. Они ненадежно датированы. Однако, даже если согласиться с их древним происхождением, истолковать их скорее всего следует как нередкую в эволюции попытку системы прорваться на более высокий уровень, когда для этого еще нет никаких внутренних условий. Подобным рывком было в свое время появление и схождение ореопитека с дистанции очеловечивания. Так же произошло и с неандертальцами Омо и Кафзеха. Они, судя по всему, преждевременно исчерпали пока что недостаточные внутренние ресурсы и не достигли уровня Homo Sapiens. Скорее всего эти группы неандертальцев зашли в тупик, и были впоследствии истреблены или, скорее всего ассимилированы людьми разумными. Итак, "если опираться только на местонахождения с бесспорной стратиграфией и достаточно точными определениями абсолютного возраста, можно констатировать, что остатки человека современного вида не уходят глубже, чем на 4ОООО лет" . Именно эту дату следует внести в “свидетельство о рождении” Homo Sapiens Sapiens.

Ученых изумляет, что мутационные перемены произошли так быстро, что не осталось даже сколько-нибудь существенных следов этого процесса. Вероятно, переход от человечества разумного неандертальского к разумному занял не более 3,5-5 тысяч лет!

При этом в Эдеме сложилась очень немногочисленная, но необычайно перспективная популяция, представителем которой был вполне сформировавшийся Homo Sapiens. С точки зрения системной философии эта популяция является результатом маловероятной удачной случайности в хаотическом многообразии мутаций. Новый тип людей представлял собой систему, элементы которой не слишком далеко оторвались от предшественников: люди разумные генетически были очень близки прогрессивным неандертальцам и могли даже вступать с теми в половые контакты, оставляя “метисное” потомство. Но структура новой системы была неизмеримо совершеннее.

Homo Sapiens сразу же использовал все преимущества. Небольшая группа стала стремительно разрастаться в численности и делиться. Вновь образованные группы начали исход из Эдема.

Скорее всего, первые люди разумные, проживавшие в Эдеме, были среднего роста, довольно коренастыми. Цветом кожи они напоминали сильно загоревшего представителя современной европейской расы. Глаза были карими, волосы курчавыми и темными.

Затем рост численности привел к первому расколу популяции на несколько частей. Насколько именно - вероятно, установить не удастся. Но сколько бы ни было осколков первоначальной общности, из них уцелели два. “Полагают, что именно Ближний и Средний Восток был родиной этих культур и оттуда они несколькими группами миграционными волнами распространились на восток до Китая и на запад к берегам Атлантического океана” .

Один поток переселенцев начал победоносное продвижение на запад, в районы Северной Африки, которые в эпоху Оледенения представляли благодатнейшую для охотников и собирателей степную зону, густо усеянную оазисами. Эту группу в науке порой называют еврафриканской, а почти не различающиеся наречия, на которых разговаривали ее представители ностратическими. Другая масса переселенцев неудержимо хлынула в Среднюю и Центральную Азию, то есть на восток. Ученые условились называть эти группы азиатскими, а их родственные языки - синокавказскими.

Когда азиатские носители синокавказских языков оказались в степях и полупустынях Средней и центральной Азии, их организмы претерпели сильные изменения. Природные системы оказали мощное давление на людей. Сильные ветры поднимали летом песчаные бури, зимой - снежные бураны. Яркое солнце обжигало кожу, но не спасало от зимнего мороза. Лица азиатских людей разумных становились изжелта-смуглыми, устойчивыми к солнечным ожогам. Глаза сузились, их не требовалось оберегать прищуриванием от снега и пыли. Так сформировалась азиатская (монголоидная, желтая) раса. На рождение азиатской расы оказало сильное влияние то, что происходило частичное смешение людей разумных с местным неандертальским населением. Это, несомненно повлияло на генетические коды. Предположительно центром расообразования служил район теперешней Монголии. На карте он обозначен буквой А. Азиатская раса заняла Сибирь, Китай, Монголию, Северную Европу. Потом некоторые группы перебрались из Северо-Восточной Азии в Америку и дали начало индейскому населению Нового Света. Группы монголоидного населения расходились все дальше, делясь и отрываясь друг от друга. Их языки менялись. Старые одинаково звучащие слова, унаследованные от предков, забывались возникали новые, различающиеся. Так постепенно появлялись десятки и сотни разных языков. Из них образовались современные китайский, японский, кавказские, индейские и другие.

Вероятно, за несколько веков еврафриканская группа носителей ностратических языков заняла обширнейшую область земного шара: южную Европу и север Африки до экваториального пояса. На противоположных окраинах этой огромной области (центр Африки и центр Европы) шли совершенно различные процессы.

Люди разумные, сдвигавшиеся на юг Африки, частично вытесняли местных неандертальцев, частично истребляли тех. И очень вероятно, что какая-то часть была ассимилирована переселенцами. Повторимся: генетически люди разумные были близки предшественникам и смешение было вполне возможно. Это придало организмам первых африканцев разумных особые черты. Вдобавок, на не до конца устоявшуюся биологическую систему, какой являлся организм первых африканцев разумных, огромное влияние оказал влажный и жаркий климат Черного материка. Чтобы защититься от солнечных лучей кожа стала почти черной. Короткие и курчавые волосы надежно защитили головы чернокожих от перегрева. Скорее всего африканская (негроидная, черная) раса сложилась в районах вокруг озера Виктория и уже оттуда двинулась на заселение остальной части материка. Меньшая часть негроидного населения проникла в Южную Азию. Возможно отдельные мелкие группы негроидов при этом внедрялись даже на Кавказ, Дон, достигали Средиземноморья, но “растаяли” среди светлокожих туземцев.

Исследования современных антропологов показали, что по многим показателям организмы негроидов и европеоидов заметно ближе между собой, чем вместе взятые в сравнении с монголоидами. Это как раз объясняется тем, что деление на чернокожую и белокожую расу произошло позднее выделения желтокожей расы. Разумеется, впоследствии происходили многократные наслоения друг на друга языков, смешения расовых признаков. В результате уже через четыре-пять тысяч лет после освоения людьми разумными земной поверхности мы не смогли бы отождествлять, к примеру, носителей синокавказских языков с монголоидной расой. И тем не менее, даже многие тысячелетия спустя прослеживались остатки первоначального расхождения. Более того, когда мы знакомимся с археологическим материалом, “сразу бросается в глаза, что различия в культуре африканско-средиземноморской и европейской приледниковой областей между собой гораздо менее резки, менее значительны, нежели различия каждой из них, взятой в отдельности, с культурой сибирско-китайской области” .

Первые разумные поселенцы Европы, судя по всему, менее смешивались с местным неандертальским населением. Скорее всего, из-за отсутствия обширных охотничьих и собирательских угодий в прохладной и умеренной зонах между людьми разумными и людьми разумными неандертальскими классическими складывались довольно враждебные отношения. Для Европы более чем для других областей земного шара характерно вытеснение и замещение классических неандертальцев людьми разумными. Разумеется, к данному явлению нельзя подходить с эмоциональной меркой, осуждая сапиенсов как кровожадных истребителей неандертальцев или превознося их как более развитое, идущее на смену закосневшему. Шел естественный процесс, который вне моральных норм. Когда системы неандертальского человечества и шедшего ему на смену разумного взаимодействовали между собой, это означало, что происходило перераспределение вещества и энергии в их элементов. Обе системы были должны потреблять вещество, энергию и информацию. Все это они могли взять только извне. Но ведь все внешнее тоже представляло собой систему. Следовательно, получить вещество, энергию и информацию общество людей разумных как система могла лишь разрушив структуру другой системы, а потом втянув и использовав части деструктуризованнных соседней системы. Каковой и явилась чрезвычайно сходная и столь же необычайно уязвимая система неандертальского человечества.

Думаю, так укорять и бранить нас вправе природа, Ибо отжившее все вытесняется новым и вещи Восстановляются вновь одни из других непременно.

И не уходит никто в преисподней мрачную бездну, Ибо запас вещества поколениям нужен грядущим, Но и они за тобой последуют, жизнь завершивши; И потому-то как ты, они сгинули раньше и сгинут.

Так возникает всегда неизменно одно из другого.

(Лукреций. О природе вещей)

Несмотря на явное вытеснение неандертальцев, было бы ошибкой полностью отрицать ассимиляцию людьми разумными части их неандертальских предшественников в Европе. Это подтверждается, например, сходствами в строении черепа (носовое отверстие) неандертальцев и людей разумных Центральной Европы.

Европейскую расу сформировало воздействие прохладного климата и малосолнечная погода. “Заселение Европы несомненно поставило первобытных людей в условия, в которых они не жили раньше, - в условия хотя и периодического, но сильного холода и контрастной смены погодных условий. В этой ситуации отбор на выработку адаптаций к подобному климатическому режиму - весьма вероятное явление” . Солнце весьма скупо одаривало Европу теплом. Поэтому цвет волос, чаще всего скрытых под капюшоном, стал светлым. Волосы на голове приобрели характерную прямизну или легкую волнистость, мягкость. Усы и бороды мужчин европейской расы (в отличие от азиатской и африканской) получили сильное развитие. Кожа не вырабатывала темные красители, предохраняющие ее от ожогов. Глаза также светлели и становились серыми или голубыми.

Лица первых европеоидов отличались пропорциональностью. Форма головы была близка к круглой, лобные кости - довольно широки. Скулы не выделялись. Нос был средней ширины, сильно выступающим, с высоким переносьем. Это позволяло прогревать холодный воздух при вдохе и в известной степени спасало от простуд. Губы выглядели тонкими, четко очерченными. (Интересно, что еще до проникновения людей разумных в Европу сходные признаки под воздействием внешней среды начали вырабатываться у европейских неандертальцев!) По мнению многих ученых европеоиды (в отличие от негроидов и, тем более, монголоидов) как раса сформировались позднее. Во всяком случае, кости лица приобретали устойчивый облик достаточно долго .

Судя по археологическим находкам и антропологическим исследованиям, после заселения Европы людьми разумными там сложилось по меньшей мере два (некоторые утверждают - три или даже четыре) мощных очага формирования европейской светлокожей расы. Первый - на территории Южной Франции (в “подкове” Луары) . Антропологи отмечают, что в этом очаге происходило формирование “круглоголового” или “атлантического” типа европейского населения. Можно предположить, что “атлантическое” население было сероглазым, с каштановым или очень темно-русым цветом волос. Второй очаг располагался в верховьях Рейна, Дуная и на территории Баварии-Чехии-Саксонии. Там складывался “длинноголовый” или “центральноевропейский” тип. Скорее всего признаками “центральноевропейцев” был серый цвет глаз и светло-русые или рыжеватые волосы. Разумеется, никакой четкой границы между зонами распространения обоих типов не существовало. Между ними лежала полоса смешивания. Италия при этом могла неоднократно перекрываться волнами переселений из обоих центров. Апеннинский полуостров оказался местом расселения смешанного типа европейского населения, обладающего как “атлантическми” , так и “центральноевропейскими” признаками. Часто исследователи выделяют еще два антропологических типа, но те охватывают настолько малые территории и имеют столь отдаленное отношение к Апеннинскому полуострову, что в данном случае не будут рассматриваться.

      Библиографический список:

A ндреев И. Л. Происхождение человека и общества. М., 1988

Алексeев В. П., Першиц А. И. История первобытного общества. М., 199О

Борисковский П. И. Древнейшее прошлое человечества. Л., 1979

Вуд П., Вачек Л., Хэмблин Д., Леонард Дж. Жизнь до человека. М., 1977

Гремяцкий М. А. Как произошел человек. М., 1954

Григорьев Г. П. Начало верхнего палеолита и происхождение Homo Sapiens. Л., 1968

Дубинин Н. П. Что такое человек? М., 1983

Елинек Ян, Большой иллюстрированный атлас первобытного человека. Прага, 1983

Ефимeнko П. П. Первобытное общество. Киев., 1953

Леонтьев А. А. Возникновение и первоначальное развитие языка. М., 1963

Нестурх М. Ф. Происхождение человека. М., 197О

Нестурх М. Ф. Человек и его предки. М., 1934

Осборн Г. Человек древнего каменного века. Л., 1924

Першиц А. И., Монгайт А. Л., Алексеев В. П. История первобытного общества. М., 1968

Равдоникас В. И. История первобытного общества. ч. 1, Л., 1939

Редер Д. Г., Черкасова Е. А. История древнего мира. М., 1979

Решетов Ю. Г. Природа Земли и происхождение человека. М., 1966

Якимов В. П. Ближайшие предшественники человека. В кн. У истоков человечества. М., 1964