Судьба человека в тоталитарном государстве. Случай Мандельштама

Куда нам пойти? Наша воля горька.

Где ты запоёшь? Где я рифмой раскинусь

Наш посвист, наш рокот распродан с лотка...

Как хочешь, распивочно или навынос?

Багрицкий

Пожалуй, нет больше такого поэта, судьба которого была бы так тесно связана с творчеством, как у Мандельштама. Судьба и творчество, словно переплетённые змеи, проходят через всю его жизнь, накладывая на всё свой отпечаток. И поэтому я так подробно останавливаюсь на его биографии.

Осип Эмильевич Мандельштам родился в Петербурге 15 января 1891 года в семье мелкого коммерсанта, промышлявшего продажей и обработкой кожи.

Мандельштам окончил Тенишевское училище, одну из лучших петербургских школ. Каникулы он проводил в Павловске, в Финляндии, в Прибалтике. Школа дала ему прочные знания, прежде всего - в гуманитарных науках.

Уже в школьные годы у Осипа Мандельштама началось увлечение поэзией, музыкой, театром. Расширению и углублению его литературных интересов содействовал директор Тенишевского училища В. В. Гиппиус, второстепенный поэт-символист, печатавшийся под псевдонимом "Владимир Бестужев". Живя в Павловске, Мандельштам посещал музыкальные вечера в привокзальном концертном зале. В театре на него сильнейшее впечатление произвела В. Ф. Комиссаржевская.

Годы 1907-1910 Мандельштам проводит на Западе. От времени до времени бывая в Петербурге, где завязываются его первые связи с литературной средой. Его занимают проблемы идеалистической философии, и в 1909-1910 годах он эпизодически посещает в Петербурге собрания Религиозно-филисофского общества. Он увлекается идеями и творчеством писателей-символистов и становится гостем, так называемой "башни" Вячеслава Иванова, квартиры этого поэта и теоретика символизма, где регулярно собирались литераторы, главным образом разделявшие с хозяином дома его идейно-эстетические искания и убеждения.

В 1911 году Мандельштам поступает на историко-филологический факультет Петербургского университета, стремясь систематизировать свои знания. К этому времени он прочно входит в литературную среду, - у него появляются контакты с организованным Н. Гумилёвым "цехом поэтов", складываются добрые отношения с позднесимволисткими поэтами - Кузьминым, Сергеем Городецким.

Символизм как литературное течение вступил в ту пору в полосу глубокого кризиса. От него отошли некоторые из крупнейших поэтов (прежде всех и решительнее всех-Александр Блок) , на него велась атака со стороны группы писателей-футуристов, у него Судьба человека в тоталитарном государстве появилась оппозиция в собственной среде, сложившаяся в группу акмеистов вместе с Н. Гумилевым, А. Ахматовой, С. Городецким, В. Нарбутом, Зениевичем и другими. Мандельштам стал сотрудником таких изданий, как "завоёванный" акмеистами "Аполлон" и акмеистический "Гиперборей", выступал в печати не только со стихами, но и со статьями на литературные темы.

В 1913 вышла в свет первая книга Осипа Мандельштама "Камень" (затем переизданная в 1916 и 1923) Этот сборник сразу поставил автора в ряды зрелых и значительных поэтов. Уже книга "Камень" показала, что Мандельштам занял в акмеизме несколько обособленное место, его отличие от большинства поэтов-акмеистов приобрело социальную отчетливость в годы первой мировой войны и после октября 1917 года. Вот пример одного из его стихотворений, опубликованных в сборнике "Камень":

"Смутно-дышащими листьями

Чёрный ветер шелестит,

И трепещущая ласточка

В темном небе круг чертит.

Тихо спорят в сердце ласковом

Умирающем моем

Наступающие сумерки

С догорающим лучом.

А над лесом вечереющим

Встала полная луна

Отчего так мало музыки

И такая тишина. "

Судьба человека в тоталитарном государстве:

Случай Мандельштама

Вот такими грустно-меланхоличными настроениями пронизаны многие стихотворения из сборника "Камень". В этом стихотворении трудно найти смысл, но здесь есть настроение, очень точно переданное автором.

В предоктябрьские годы у Мандельштама появляются новые знакомства. Он обменивается стихами с Мариной Цветаевой, сотрудничает с Ларисой Рейснер в журнале "Рудин", в 1915 году встречается в Крыму с Максимилианом Волошиным. Затем, летом 1917 года, снова приезжает в Крым, в Алушту.

В 1918 году поэт живет то в Москве, то в Петрограде. В 1918 году он вновь в Крыму, потом в Тифлисе, куда он приехал ненадолго и куда приезжал снова и снова.

В конце 1920 года Мандельштам поселился в Петрограде. где получил комнату в Доме искусств, потом Дом учёных и. т.д. Н. Чуковский свидетельствует: "... у него никогда не было не только имущества, но и постоянной оседлости - он вел бродячий образ жизни. Он приезжал с женой в какой-нибудь город, жил там несколько месяцев у своих поклонников, любителей поэзии, до тех пор, пока не надоедало, и ехал в какое-нибудь другое место. Так живал он в Тбилиси, в Ереване, в Ростове, в Перми. " Двадцатые годы для Мандельштама были временем интенсивной и разнообразной творческой работы. Были созданы новые стихи, вышли новые поэтические сборники-"Tristia"(1922) , объединивший стихи 1916-1920 годов, "Вторая книга"(1923) , куда вошли произведения 1916 -1922 годов, "Стихотворения"(1928) -книга избранной лирики за время с 1908 по 1925 год. Поэт продолжал публиковать статьи о литературе, и его выбранные критические статьи с 1910 по 1924 год составили сборник "О поэзии"(1928. Были изданы две книги прозы – повесть "Шум времени"(1925) и "Египетская марка"(1928) .

Много времени и сил отдал Мандельштам переводческой работе. Отлично владея французским, немецким, английским языками, он брался нередко в целях заработка за переводы прозаических произведений современных зарубежных писателей. Так были сделаны, зачастую продиктованы на пишущую машинку, переводы французов - Ж. Ромена "Обормоты", Ж, Дюамеля "Письма к моему другу Патагонцу", немцев А, Даудистеля "Жертва", Ф. Геллера"Тысяча вторая ночь", американца У, Синклера "Машина" и другие. С большим и любовным вниманием работал поэт над переводами из Вальтер Скотта.

"Скудный луч. холодной мукою... "Это стихотворение было написано Мандельштамом в 1911 году. Автор как бы вводит нас в своеобразный, поэтический мир тонких, сложных ассоциаций, воплощенных художественным словом. Стихотворения Мандельштама отличает яркая образность. В данном стихотворении душа, окутанная печалью, ассоциируется у М, с "колокольней отуманенной", с которой кто-то "снял колокола". Автор как бы погружает читателя в мир чувств, образов. Потрясает сравнение собственной печали с "птицей серою". Вот где проявляется мастерство писателя! Мандельштам стремится передать неуловимые, чуть заметные, движения человеческой души: "... Полуявь и полусон.

Забытьё неутолённое Дум туманный перезвон... " Мастерство писателя-поэта проявляется в том, что мы, читатели, ощущаем и видим то, о чем поэт пишет.

И стоит осиротелая

И немая вышина

Как пустая башня белая,

Где туман и тишина.

Мандельштам очень точно подбирает эпитеты: "скудный луч, птицу серую, птица раненая и. т.п... "Мои слова подтверждает стих "На перламутровый челнок... "Мандельштам сравнивает однообразные движения человеческих рук с "приливами и отливами", а ладонь-с "раковиной", которая"... то гаснет, к теням тяготея, то в розовый уйдет огонь... "В своих стихах о любви Мандельштам очищает это чувство от той скверны, что наносим мы порой на него, и показывает нам всю его красоту, заманчивость, прелесть.

... Там - я любить не мог

Здесь - я любить боюсь...

Осенью 1933 года Осип Мандельштам написал небольшое стихотворение:

"Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там помянут кремлёвского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,

А слова, как пудовые гири верны.

Тараканьи смеются усища

И сияют его голенища.

А вокруг его сброд тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей,

Кто мяучит, кто плачет, кто хнычет,

Лишь один он бабачит и тычет.

Как подковы куёт за указом указ

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.

Что ни казнь у него, - то малина

И широкая грудь осетина. "

В ночь с 13 - го на 14-ое мая 1934 года Осип Мандельштам был арестован. Я думаю, нет нужды объяснять почему.

По просьбе жены поэта за Мандельштама взялся хлопотать Н. И. Бухарин. Он думал, что Мандельштама взяли за "обычные отщепенческие" стихи (что-нибудь вроде "Волка") Однако узнав, что Мандельштам арестован "за эпиграмму на Сталина", Бухарин пришёл в ужас.

Бухарин искренне симпатизировал Мандельштаму, неоднократно помогал ему, да и в этот раз, пока не выяснилось, за что тот арестован, делал всё, чтобы смягчить его участь. Не знаю, понимал ли уже Бухарин в 1934 году на краю какой пропасти он стоит. Но как бы то ни было, он точно знал, что заступничество за человека, написавшего такие стихи, угрожает не только его положению, но и самой жизни. Да и Демьян Бедный висел на волоске от смерти после того, как неосторожно сказанул где-то, что терпеть не может, когда Сталин листает редкие книги в его библиотеке своими жирными пальцами. Кстати, отсюда и строка Мандельштама: "... его толстые пальцы, как черви, жирны...! " Когда стало известно о том, что Мандельштам арестован за стихи о Сталине, друзья и близкие поэта поняли, что надеяться не на что. Да и раньше, до ареста, все, кто знал эти стихи, не сомневались, что он за них поплатится жизнью.

И вдруг произошло чудо. Мандельштама не только не расстреляли, но даже не послали на "канал". Он отделался сравнительно легкой ссылкой в Чердынь, куда вместе с ним разрешили выехать и его жене. А вскоре и эта ссылка была отменена. Мандельштамам было разрешено поселиться где угодно, кроме двенадцати крупнейших городов страны (тогда это называлось "минус двенадцать") . Не имея возможности долго выбирать(знакомых, кроме как в двенадцати запрещённых городах, у них не было нигде) , Осип Эмильевич и Надежда Яковлевна наугад назвали Воронеж.

Сам Мандельштам говорил, что с момента ареста он все готовился к расстрелу: "Ведь у нас это случается и по меньшим поводам". Следователь прямо угрожал расстрелом не только ему, но и всем "сообщникам" (то есть тем, кому Мандельштам прочёл стихотворение) .

А причина вот в чём. Сталин всю жизнь испытывал суеверное уважение к поэтам.

Мандельштам это остро чувствовал. Недаром он говорил жене: "Что ты жалуешься, поэзию уважают только у нас. За неё убивают. Только у нас. Больше нигде... " Уважение Сталина к поэтам проявлялось не только в том, что поэтов убивали. Сталин прекрасно понимал, что мнение о нём потомков во многом будет зависеть от того , что о нём напишут поэты. Разумеется, не всякие, а те, стихам которых суждена долгая жизнь. Узнав, что Мандельштам считался крупным поэтом, он решил до поры до времени его не убивать. Он понимал, что убийством поэта действие стихов не остановишь. Стихи уже существовали, распространялись в списках, передавались изустно.

Убить поэта - это пустяки. Это же самое простое. Сталин был умнее. Он хотел добиться большего. Он хотел заставить Мандельштама написать другие стихи. Стихи, возвеличивающие Сталина. Стихи в обмен на жизнь. Само собой, все это только гипотеза. Но, как мне представляется, весьма правдоподобная.

Стихи, возвеличивающие Сталина, писали многие поэты. Но Сталину нужно было, чтобы его воспел именно Мандельштам. Потому что Мандельштам был - "чужой". У Сталина был острый интерес к "чужым". К Булгакову, например. Не случайно он смотрел "Дни Турбиных" пятнадцать раз и не случайно заставил Поскрёбышева в ночь смерти Булгакова звонить и справляться: "Правда ли, что писатель Булгаков умер? " Мандельштам понял намерения Сталина. (А может ему намекнули, помогли понять) . Так или иначе, доведённый до отчаяния, он решил попробовать спасти жизнь ценой нескольких вымученных строк. Он решил написать ожидаемую от него "Оду Сталину" В результате на свет явилась долгожданная "Ода", завершающаяся такой торжественной кодой:

"... И шестикратно я в сознанье берегу

Свидетель медленный труда, борьбы и жатвы,

Его огромный путь через тайгу

И ленинский Октябрь-до выполненной клятвы.

Правдивей правды нет, чем искренность бойца

Для чести и любви, для воздуха и стали,

Есть имя славное для сильных губ чтеца,

Его мы слышали, и мы его застали. "

Казалось, что расчет Сталина полностью оправдался. Стихи были написаны. Теперь Мандельштама можно и убить.

Но Сталин ошибся. Потому что такие стихи мог написать Лебедев-Кумач. Или Долматовский. Или Ошанин. Кто угодно! Чтобы написать такие стихи не надо быть Мандельштамом. Чтобы получить такие стихи, не стоило вести всю эту сложную игру.

Справедливости ради следует отметить, что Лебедев-Кумач или Долматовский бесхитростно срифмовали бы "стали" и "Сталин". Мандельштам, инстинктивно озабоченный соображениями элементарного вкуса, обманул привычные ожидания читателей последней, чуть менее банальной строкой: "... Его мы слышали, и мы его застали... "Слегка превышают возможности Долматовского, Ошанина и Лебедева-Кумача слова: "для сильных губ чтеца". Но - "... Есть имя славное... " - это уже чистый, беспримесный, стопроцентный Лебедев-Кумач.

Но Мандельштам был очень слабый человек. Он боится, что он останется один. Мандельштам утратил чувство собственной правоты. А это очень опасно для творческих людей. Если поэт или писатель не верит в то, что пишет это опасный синдром. А ещё хуже, когда поэт вырывает себе право жить своими стихами. На этом, собственно, и заканчивается Мандельштам поэт, а остается Мандельштам рифмоплёт. Мандельштам начинает судорожно "перековываться".

Изменяй меня, край, перекраивай,

Чуден жар прикреплённой земли!

Захлебнулась винтовка Чапаева

Помоги, развяжи, раздели!

Из последних сил он пытается убедить себя в том, что прав был - тот "строитель чудотворный", а он, Мандельштам, заблуждался, и чем скорее он откажется от своих заблуждений, тем вернее приблизится к истине:

"Я должен жить, дыша и большевея,

Работать речь, не слушаясь, сам - друг.

Я слышу в Арктике машин советских стук,

Я помню всё - немецких братьев шеи

И что лиловым гребнем Лорелеи

Садовник и палач наполнил свой досуг.

И не ограблен я и не надломлен,

Но только что всего переогромен

Как Слово о полку, струна моя туга,

И в голосе моём после удушья

Звучит земля последнее оружье

Сухая влажность чернозёмных га. "

Признать разумность происходящего - это было для Мандельштама гораздо больше, чем принять одну историческую концепцию и отказаться от другой. Это значило для него не просто отречься от своих взглядов. Это значило отречься от с а м о г о с е б я, от своей души; стереть, выжечь каленым железом из самых глубин подсознания свою прежнюю личность.

И Мандельштам пошёл на это. Слова Мандельштама о том, что он входит в жизнь - "как в колхоз идет единоличник" - не были риторической фигурой. Он действительно как бы вступал в мир заново, отказавшись от всего накопленного им прежде духовного имущества, от всех - без исключения! - даже самых интимных, самых дорогих ему "предметов" своего духовного обихода.

Закончить я хочу отрывком из Булгакова: "... - Чтобы убедиться в том, что Достоевский писатель, неужели же нужно спрашивать у него удостоверение? Да возьмите вы любых пять страниц из любого его романа и без всякого удостоверения вы убедитесь, что имеете дело с писателем. Да я полагаю, что удостоверения-то никакого не было! Как ты думаешь? - обратился Коровьев к Бегемоту.

- Пари держу, что не было, - ответил тот... " Таким образом, засаленная шапочка с буквой "М", которую демонстрирует булгаковский Мастер Иванушке, заменяет ему то удостоверение, которого не оказалось у Коровьева и Бегемота. Она удостоверяет, что он писатель Божьей милостью. Писатель не потому, что кто-то назначил его на эту должность, а потому, что написанное им обладает некоей духовной властью. Властью над душами людей.

В этом смысле Мандельштам тоже был МАСТЕР.

Использованы материалы:

1) Осип Мандельштам Стихотворения. Советский писатель. Ленинград 1973 год

2) Осип Мандельштам Стихотворения. Переводы. Очерки. Статьи. Тбилиси. "Мерани" 1990 год

3) Заложник вечности. Случай Мандельштама. Бенедикт Сарнов. Москва 1990 год.

4) Мастер и Маргарита Михаил Булгаков. Москва. "Худ. литер. " 1988 год

5) журнал"Москва" номер 8 1964 год стр. 150-151

6) Советский энциклопедический словарь 1990 год

7) Собственная голова в полном объёме.