Добавлено (2011-11-30, 6:43 PM)
---------------------------------------------
Хуй и пизда повстречались на дороге в город.
- Куда идешь, Пизда, - спросил Хуй.
- Ебаться, - ответила пизда застенчиво, - а че?
- На хуя далеко ходить? Поебать и я могу.
- Не, подожди, - удивилась пизда, - так то оно так, да вот че то не пойму какой мне от этого толк.
- Дура что ли? – лирично удивился хуй, - ты же сама сказала ебаться иду. Куда идешь, зачем идешь? Я тут. Ты разве не знаешь о том, что всех пизд ебут хуи. Такие как я. Прекрасные и отважные. Мондавошек нет, не ссы – из лирики он вдруг свалился в бытовую конкретику.
Хуй, впрочем, и правда был неплох. Огромный, мгновенно при встрече забагровевший, твердый как дубина. Было заметно как ощутимо он увеличивается в процессе разговора с пиздой и на теле его все сильнее вздуваются багровые жилы и в них бьется, пульсирует кровь. Можно даже сказать, что и не хуй уже стоял перед застенчивой пиздой, а хуина.
Дубину – хуину окружали кудрявые волосики, сверкающие на солнце и обрамляли два крутых яйца, делая картину законченной и совершенной.
Впрочем было от чего ему опухнуть. Пизда наша была тоже не промах. Наружные губы припухли и стали похожи на трогательные губы обиженного ребенка. Изящные и нежные розовые внутренние губки аж наружу вывернулись от вида столь воинственно настроенного хуины. Волос было чуть – необходимый минимум, чтоб уж совсем не быть лысой, и были они уложены ровненько, аккуратненько, на проборчик с самого верху, на лобке. Принарядилась, короче.
Но это еще не все. При виде прозрачной слезы, навернувшейся на кончик хуя, пизда зарделась еще сильнее и выделила целый поток смазки, скользкой, божественно воняющей сексом – сексом – сексом. Сексищем. Еблей. Ебучей еблей.
И вот эта самая, божественно вонючая пиздятина с вывернутыми опухшими губами начала вдруг сопротивляться скользкому, багровому, готовому на все хую. Не иначе она ебанулась. Других объяснений я не нахожу. Впрочем, в пизде мозгов нет. Так же как и в хуе. Поэтому застенчивые заявления пизды о том, что мол «надо же по любви», вызвали у хуя лишь приток крови, не больше ни меньше.
- Слушай, пизда, - зашипел хуй, - придвигаясь к пизде, - ты ебанулась что ли, какая любовь на хуй. Я сам, блядь, источник такой любви, что тебе сейчас небо с овчинку покажется. Будешь выть у меня от любви, блядь и охуения как сука на луну. Щас я тебя так выебу, что кипятком ссать будешь всю оставшуюся жизнь.
- Но я же в город хотела, - теряя остатки самообладания прошептала пизда на ниспадающей ноте.
- Охуеть. В город она хотела. Да я тебя так долго ебашить буду, что мы в процессе ебли до города и доскачем. Тая и истекая смазкой, пизда пошевелила вывернутыми опухшими губами, но сказать ничего не успела, ибо хуй набросился на ней как оголтелый ебучий ебарь и захуячил ей между этих самых губ с такой силой, что она только и смогла, что опрокинуться навзничь, впуская огромный и горячий хуй внутрь себя.
Ебались они до самого заката. До мозолей, блядь. До высекания пламени от трения. Ебались и так и сяк, и спереди и сзади. То хуй падал навзничь, а пизда насаживалась на него сверху и тряслась как охуевший всадник, то хуй с рычанием опрокидывал и начинал ритмично и исступленно протыкать – насаживать пизду на себя до самых яиц, то боком, то раком, то сракой об косяком.
Закончилось все у стен города еблей в жопу, стонами, ревом, воем, конвульсиями, диким оргазмом до крови.
- Ну как? – спросил хуй отдышавшись – а надо сказать, что изрыгнуыв тонны спермы во все щели стал он поменьше, потоньше и поспокойней.
- Ебануться, - ответила пизда, - тоже растерявшая свой лоск и превратившаяся в процессе ебли в настоящую пиздарвань.
Они посмотрели друг на друга и закатились от смеха и застонали от нежности. Потрепанный их вид не испугал ни того, ни другого. По сути им было насрать на вид, ведь их связывало нечто намного большее, чем просто поверхностные эмоции. Они прошли вместе целый путь. Прошли самое горнило – испытание еблей, испытание единством. Они много часов были одним целым – пиздохуем, можно сказать. И между ними родилась – возникла – создалась – она – Любовь!
А когда любишь, какая хуй разница – гладко причесанный ты или сраный - драный.
Ей, настоящей любви, похую внешний вид.
Вот такая, бладь, охуительная история любви случилась у стен нашего сранного города. Прям, блядь, Ромео и Джульетта. Или Тристан и Изольда. Ну или хуй его знает кто, сами придумайте, я вам тут, блядь, не нанималась в литераторы штатные.
Идите на хуй.